МИТРОПОЛИТ ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИОАНН.
ВАШ ОТЕЦ - ДИАВОЛ, И ВЫ ХОТИТЕ ИСПОЛНЯТЬ ПОХОТИ ОТЦА ВАШЕГО
ДЕМОНЫ РЕВОЛЮЦИИ
В 1917 ГОДУ РОССИЯ была потрясена социальной катастрофой, самой страшной и кровавой из всех, известных человечеству. Ни по грандиозным масштабам, ни по своей жестокости, ни по продолжительности (ибо она не окончилась до сих пор) русская революция не знает себе равных. И тем не менее, несмотря на многодесятилетний опыт безмерных скорбей и невероятных тягот, мы в большинстве своем так и не поняли — что же произошло (и происходит) с Россией, какая сила превратила цветущую, бурно развивающуюся страну сперва в арену кошмарной братоубийственной бойни, затем в огромный концлагерь, в полигон разнузданного, откровенного и циничного богоборчества, а в завершение всего отдала одураченную, ограбленную и преданную Русь «на поток и разграбление» алчной своре международных преступников и проходимцев, действующих под глумливой вывеской «демократии».
Не разобравшись во всем этом, не осознав причин нашей великой всенародной беды, не поняв, как действуют разрушительные механизмы, запущенные на Русской земле много лет назад, не сможем мы восстановить здоровое, естественное течение русской жизни, обезвредить ядовитые всходы безбожия и сатанизма, воскресить Святую Русь.
ВОСПОМИНАНИЯ КНЯЗЯ ЖЕВАХОВА
СРЕДИ СВИДЕТЕЛЬСТВ крестных страданий России особое место занимает книга воспоминаний товарища (говоря современным языком— первого заместителя) обер-прокурора Святейшего Синода князя Николая Давыдовича Жевахова. Он занимал этот высокий пост с 15 сентября 1916 года по 1 марта 1917-го, когда был арестован «революционными солдатами» по приказу Керенского. Заняв должность по личному распоряжению Государя, знавшего глубокую религиозность князя и его твердые державные убеждения, Жевахов, естественно, рассматривался «новой» властью как опасный враг. Для нас же немаловажным будет тот факт, что он являлся духовным чадом знаменитого оптинского старца Анатолия и согласился на работу в Синоде по его прямому благословению.
После освобождения из-под ареста, зная, что очередное столкновение с «революционной» властью наверняка станет для него роковым, Жевахов тайно покинул Петроград. С этого момента для него началась, по его собственному выражению, «скитальческая жизнь, полная невзгод, страданий, лишений, но в то же время и удивительных, чудесных проявлений милости Божией». «Немало постранствовав по вздыбившейся России, побывав и «под белыми», и «под красными», Жевахов в конце концов оказался за границей, где и издал свои воспоминания. Их первый том вышел в Мюнхене в 1923-м, а второй — в Сербии, в 1928 году. Значительная его часть посвящена анализу того явления, которое в официальной «советской» историографии получило название «Великая Октябрьская социалистическая революция».
«Задача революции 1917 года, — пишет Жевахов, — заключалась в уничтожении России и образовании на ее территории... опорного пункта для последующего завоевания западно-европейских христианских государств... Впереди стояли гонения на Православную Церковь, расхищение несметных богатств России, поголовное истребление христианского населения, мучения, пытки, казни, воскресали давно забытые страницы истории, о которых помнили только особо отмеченные Богом люди... Предупреждали о наступлении этого момента преподобный Серафим Саровский, Илиодор Глинский, Иоанн Кронштадтский и мудрецы-миряне, один перечень имен которых мог бы составить целую книгу, но им никто не верил...
И когда наступил этот — давно предвозвещенный — момент, то его не только не узнали, а наоборот, думали, что «новыми» людьми строится «новая» Россия, создаются «новые» идеалы, указываются «новые» пути к достижению «новых» целей. Везде и повсюду только и были слышны «новые» слова, люди стали говорить на «новом», непонятном языке, и с тем большим изуверством и ожесточением уничтожали все «старое», чем больше стремились к этому «новому», с коим связывали представления о земном рае.
В действительности же происходило возвращение к такому седому, покрытому вековой пылью старому, происходила не «классовая» борьба, или борьба «труда с капиталом», торжествовали не эти глупые, рассчитанные на невежество масс лозунги, а была самая настоящая, цинично откровенная борьба жидовства с христианством, одна из тех старых попыток завоевания мира..., какая черпала свои корни в древнеязыческой философии халдейских мудрецов и началась еще задолго до пришествия Христа Спасителя на землю, повторяясь в истории бесчисленное количество раз одинаковыми средствами и приемами.
Ни для верующих христиан, привыкших с доверием относиться к Слову Божию, ни для честных ученых, видевших в достижениях науки откровение Божие, не было ничего нового в этих попытках уничтожить христианство и завоевать мир, и только безверие, с одной стороны, и глубокое невежество, с другой, не позволяли одураченным людям видеть в происходящем отражения давно забытых страниц истории» (1).
Сегодня для нас такое свидетельство чрезвычайно важно, ибо указывает, подтверждая, на религиозный характер второй, Великой Русской Смуты, продолжающейся и по сию пору. Православная Церковь сформировала и воодушевила русскую государственность, даровала народному бытию великую цель и вечный смысл бытия, образовала наш национальный характер, соделав его драгоценным ковчегом для благоговейного хранения Истин Божественного вероучения. Русская духовность неразделимо срослась с державностью, и уничтожить одно без другого было просто невозможно.
Потому-то издавна, осторожно и терпеливо, маскируясь и лукавя, подтачивали русоненавистники и богоборцы это соборное единство. Программы, имевшие своей целью уничтожение России как оплота христианской государственности в мире, были спланированы не вчера и выполнялись тщательно и неуклонно.
«К концу 1917 года все эти программы были уже окончательно выполнены, — пишет Жевахов, — и по всей России царил неописуемый террор, посредством которого новая власть закрепляла позиции, завоеванные глупостью, изменой и предательством вожаков русского народа.
Вся Россия буквально заливалась потоками христианской крови, не было пощады ни женщинам, ни старикам, ни юношам, ни младенцам. Изумлением были охвачены даже идейные творцы революции, не ожидавшие, что работа их даст в результате такие моря крови. Не удивлялись только те, кто помнил §15 «Сионских протоколов», где говорится: «Когда мы, наконец, окончательно воцаримся при помощи государственных переворотов, всюду подготавливаемых..., мы постараемся, чтобы против нас уже не было заговоров. Для этого мы немилосердно казним всех, кто встретит наше воцарение с оружием в руках...»
Развал России явил такую грандиозную картину разрушения во всех областях государственной, общественной и личной жизни, что потребуются не только тома для описания этой картины, но и великий талант, способный передать потомству весь ужас пережитого...
Придет время, когда правдиво написанная «История русской революции» сделается настольной книгой для каждого честного, мыслящего христианина — как грозное предостережение грядущим поколениям, как свидетельство попранных гордым человеком законов Божьих, как страшный результат противления воле Божьей».
И действительно, духовной первопричиной русской трагедии XX века стало помрачение религиозно-нравственного самосознания народа, поддавшегося льстивым посулам земных, тленных благ и ради них отвергшегося того великого служения народа-богоносца, которое было даровано ему свыше и составляло смысл русской жизни на протяжении многих веков. Стоило пошатнуться краеугольному камню веры, как все огромное здание русской государственности обрушилось, похоронив под своими обломками неисчислимые жертвы материалистического обмана.
Более того, религиозная энергия и сила русской души, до того верой и правдой служившие делу спасения, делу торжества евангельской нравственности и истины Христовой — потеряв православную опору, были легко «перенацелены» на достижение безумных, губительных псевдорелигиозных целей: «торжества мировой революции», «интернациональной солидарности», «построения коммунизма» и тому подобных химер, скрывавших за привлекательной внешностью смертельное для России богоборческое содержание. Творцы революции, обладая многовековым опытом организации антихристианских социальных катаклизмов, рассчитали точно. Они знали, что всякий народ — дитя. Русский же народ, сверх того — дитя доверчивое, доброе и простосердечное. Одурачив его сказками о «народовластии», «всеобщем равенстве», «классовой справедливости», веру России подвергли страшному, огненному, кровавому испытанию...
«Разрушалась Россия сознательно, — говорит Жевахов, — и ее развал явился не результатом теоретических ошибок и заблуждений идейных борцов революции, желавших взамен дурного старого создать что-то лучшее и новое, как думали и продолжают даже теперь думать непрозревшие люди, а выполнением давно задуманных, гениально разработанных программ, обрекавших Россию на вымирание».
Факты, приводимые князем в своих воспоминаниях, столь жутки, что невольно возникает вопрос: стоит ли такое помнить? К сожалению, помнить это надо, чтобы ужас пережитого стал надежным препятствием на пути всех и всяческих русоненавистников, новых обманщиков и разорителей России. Итак, укрепив свои сердца незлобием и кротостью, исполнив их христианским милосердием, наберемся мужества и— взглянем тяжелой правде в глаза.
«С молитвой за несчастных, невинно замученных жертв богоборческого фанатизма подойдем ближе к местам их мучений и страданий, — призывает Жевахов, — войдем в глубь кровавых застенков, где миллионы православных христиан кончали свои счеты с жизнью среди оргий обезумевших сатанистов, войдем туда не для праздного любопытства, а во имя долга перед человечеством, чтобы поведать всему миру о том, что мы там увидели... и чему до сих пор еще так мало верят. Не верят потому, что никакое воображение не в силах нарисовать картины таких ужасов, какие испытала великая христианская Россия, очутившись в когтях вампира, высасывающего ее кровь... Будем помнить, что все эти ужасы, все то, что рассматривается Европой как «сказка» или преувеличение..., станет ясным и понятным, если мы не забудем основную цель русской революции — истребление христианского населения России».
Этой страшной цели была подчинена деятельность всех «силовых» структур новорожденной советской власти, служившей на деле лишь декорацией, скрывавшей зловещий механизм воинствующего человеконенавистничества. С полной ясностью и циничной откровенностью он явил себя в деятельности ЧК, укомплектованной в подавляющем большинстве инородцами и иноверцами, ставшей по роду своей деятельности настоящей «всероссийской бойней», возведшей на уровень официальной государственной задачи убийства, пытки и истязания людей.
Говорит Жевахов:
«Никакое воображение не способно представить себе картину этих истязаний. Людей раздевали догола, связывали кисти рук веревкой и подвешивали к перекладинам с таким расчетом, чтобы ноги едва касались земли, а потом медленно и постепенно расстреливали из пулеметов, ружей или револьверов. Пулеметчик раздроблял сначала ноги для того, чтобы они не могли поддерживать туловища, затем наводил прицел на руки и в таком виде оставлял висеть свою жертву, истекающую кровью... Насладившись мучением страдальцев, он принимался снова расстреливать их в разных местах до тех пор, пока живой человек не превращался в кровавую массу и только после этого добивал ее выстрелом в лоб. Тут же сидели и любовались казнями приглашенные «гости», которые пили вино, курили и играли на пианино или балалайках...
Часто практиковалось сдирание кожи с живых людей, для чего их бросали в кипяток, делали надрезы на шее и вокруг кисти рук, щипцами стаскивали кожу, а затем выбрасывали на мороз... Этот способ практиковался в харьковской чрезвычайке, во главе которой стояли «товарищ Эдуард» и каторжник Саенко. По изгнании большевиков из Харькова Добровольческая армия обнаружила в подвалах чрезвычайки много «перчаток». Так называлась содранная с рук вместе с ногтями кожа. Раскопки ям, куда бросали тела убитых, обнаружили следы какой-то чудовищной операции над половыми органами, сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги... На трупах бывших, офицеров, кроме того, были вырезаны ножом или выжжены огнем погоны на плечах, на лбу — советская звезда, а на груди — орденские знаки; были отрезаны носы, губы и уши... На женских трупах — отрезанные груди и сосцы, и пр. и пр. Много людей было затоплено в подвалах чрезвычаек, куда загоняли несчастных и затем открывали водопроводные краны.
В Петербурге во главе чрезвычайки стоял латыш Петерс, переведенный затем в Москву. По вступлении своем в должность «начальника внутренней обороны», он немедленно же расстрелял свыше 1000 человек, а трупы приказал бросить в Неву, куда сбрасывались и тела расстрелянных им в Петропавловской крепости офицеров. К концу 1917 года в Петербурге оставалось еще несколько десятков тысяч офицеров, уцелевших от войны, и большая половина их была расстреляна Петерсом, а затем жидом Урицким. Даже по советским данным, явно ложным, Урицким было расстреляно свыше 5000 офицеров.
Переведенный в Москву, Петерс, в числе прочих помощников имевший латышку Краузе, залил кровью буквально весь город. Нет возможности передать все, что известно об этой женщине-звере и ее садизме. Рассказывали, что она наводила ужас одним своим видом, что приводила в трепет своим неестественным возбуждением... Она издевалась над своими жертвами, измышляла самые жестокие виды мучений преимущественно в области половой сферы и прекращала их только после полного изнеможения и наступления половой реакции. Объектами ее мучений были главным образом юноши, и никакое перо не в состоянии передать, что эта сатанистка производила со своими жертвами, какие операции проделывала над ними... Достаточно сказать, что такие операции длились часами и она прекращала их только после того, как корчившиеся в страданиях молодые люди превращались в окровавленные трупы с застывшими от ужаса глазами...
Ее достойным сотрудником был не менее извращенный садист Орлов, специальностью которого было расстреливать мальчиков, которых он вытаскивал из домов или ловил на улицах... Если мои сведения кажутся неправдоподобными, а это может случиться — до того они невероятны, и с точки зрения нормальных людей недопустимы, то я прошу проверить их, ознакомившись хотя бы только с иностранной прессой, начиная с 1918 года, и просмотреть газеты «Victoire», «Times», «Le Travail», «Journal de Geneve», «Journal des Debats» и другие... ...
В Киеве чрезвычайка находилась во власти латыша Лациса. Его помощниками были изверги Авдохин, жидовки «товарищ Вера», Роза Шварц и другие девицы. Здесь было полсотни чрезвычаек, но наиболее страшными были три, из которых одна помещалась на Екатерининской ул., № 16, другая на Институтской ул., № 40 и третья на Садовой ул., № 5... В одном из подвалов чрезвычайки, точно не помню какой, было устроено подобие театра, где были расставлены кресла для любителей кровавых зрелищ, а на подмостках, то есть на эстраде, которая должна была изображать собой сцену, производились казни.
После каждого удачного выстрела раздавались крики «браво», «бис» и палачам подносились бокалы шампанского. Роза Шварц лично убила несколько сот людей, предварительно втиснутых в ящик, на верхней площадке которого было проделано отверстие для головы. Но стрельба в цель являлась для этих девиц только шуточной забавой и не возбуждала уже их притупившихся нервов. Они требовали более острых ощущений, и с этой целью Роза и «товарищ Вера» выкалывали иглами глаза, или выжигали их папиросой, или же забивали под ногти тонкие гвозди.
В Киеве шепотом передавали любимый приказ Розы Шварц, так часто раздававшийся в кровавых застенках чрезвычаек, когда ничем уже нельзя было заглушить душераздирающих криков истязуемых: «Залей ему глотку горячим оловом, чтобы не визжал, как поросенок )... И этот приказ выполнялся с буквальной точностью. Особенную ярость вызывали у Розы и Веры те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений над религией они срывали эти кресты и выжигали огнем изображение креста на груди, или на лбу своих жертв...
Практиковались в киевских чрезвычайках и другие способы истязаний. Так, например, несчастных втискивали в узкие деревянные ящики и забивали их гвоздями, катая ящики по полу...
Когда фантазия в измышлении способов казни истощалась, тогда страдальцев бросали на пол и ударами тяжелого молота разбивали им голову пополам с такой силой, что мозг выдавливался на пол. Это практиковалось в чрезвычайке, помещавшейся на Садовой, 5, где солдаты Добровольческой армии обнаружили сарай, асфальтовый пол которого был буквально завален человеческими мозгами...
В Полтаве неистовствовал чекист «Гришка», практиковавший неслыханный по зверству способ мучений. Он предал лютой казни 18 монахов, приказав посадить их на заостренный кол, вбитый в землю. Этим же способом пользовались и чекисты Ямбурга, где на кол были посажены все захваченные на Нарвском фронте офицеры и солдаты. Никакое перо не способно описать мучения страдальцев, которые умирали не сразу, а спустя несколько часов, извиваясь от нестерпимой боли. Некоторые мучились даже более суток. Трупы этих великомучеников являли собой потрясающее зрелище: почти у всех глаза вышли из орбит...
В Благовещенске у всех жертв чрезвычайки были вонзенные под ногти пальцев на руках и ногах граммофонные иголки.
В Омске пытали даже беременных женщин, вырывали животы и вытаскивали кишки.
В Казани, на Урале и в Екатеринбурге несчастных распинали на крестах, сжигали на кострах или же бросали в раскаленные печи...»
Человеколюбие и милосердие по отношению к читателям этих строк требует ограничить цитирование — не всякое сердце способно вместить в себя тот груз горечи и скорби, какой неизбежно ложится тяжким бременем на каждого, прикасающегося к страшным тайнам русской революции. Мы оставим за рамками нашего труда дальнейшие описания насилий и мучений, страшных последствий искусственно созданного голода, погубившего миллионы людей, сделавшего обыденностью ужасы трупоядения и людоедства. Мы воздержимся от публикации списка главных палачей России — почти сплошь нерусских — дабы не обострять национальной обиды, не давать места бесу злобы и вражды. Надо лишь твердо помнить, что все пережитое нашим народом окажется напрасным, а сами мы станем предателями и изменниками великого русского дела, если не сделаем должных выводов из горького опыта, доставшегося нам безмерной, невосполнимой ценой...
Правильная оценка феномена Октябрьской (да и Февральской тоже) революции — ключ к пониманию всей русской истории советского периода, с ее многочисленными загадками и противоречиями, героическими свершениями и позорными провалами. Только овладев этим ключом, можно рассчитывать, что он откроет дверь к русскому возрождению, к воскресению Святой Руси, а не к новой эпохе гибельных катаклизмов.
МИТРОПОЛИТ ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИОАНН. РЕЛИГИЯ НЕНАВИСТИ
СИЛЫ, СОКРУШИВШИЕ русскую православную государственность, вовсе не думали удовлетвориться достигнутым. Следующими шагами, по мысли вдохновителей революции, должны были стать мероприятия по «расхристианиванию» русского самосознания, и, более того, формированию антихристианского мировоззрения, антицеркви — как организационной основы богоборчества и кадровой, структурной опоры сознательного сатанизма. Первые двадцать пять лет после революции стали временем напряженной борьбы русского народа за сохранение своих православных святынь, когда террору, лжи и насилию Россия противостояла верою, терпением, исповедничеством и страстотерпчеством.
Долгие годы атеистической пропаганды сделали свое дело — сейчас мы склонны видеть в собственной истории действие причин хозяйственных, военных и политических, почти не отдавав себе отчета в том, что все они — только следствия духовного состояния общества, порывов обуреваемой страстьми души человеческой. И все же целый ряд исторических свидетельств подтверждает: попытки насадить на русской земле сатанинские культы были преднамеренными и целенаправленными.
В 1921 году датчанин Хепнинг Келер издал в Берлине книгу под названием «Красный Сад» (2). В том же году отзывы о его книге и перепечатки из нее появились и в русской антибольшевистской печати (3). Воспоминания Келера, немало повидавшего. в развороченной России, представляют для нас значительный интерес. Он, например, описывает церемонию открытия в городе Свияжске памятника... Иуде Искариотскому, предателю Иисуса, Христа.
Келер попал в Свияжск (сам он ошибочно называет его Свиягородом) по пути из Алатыря в Казань как раз в день «торжества». По этому случаю в городе состоялся парад двух полков Красной армии и команды бронепоезда. Председатель местного совета произнес «пламенную» речь, в которой говорил о том, что решение поставить памятник именно Иуде было принято не сразу. Сперва в качестве кандидатов на эту высокую «честь» фигурировали Люцифер (то есть сам сатана) и Каин, «так как оба они были угнетенными, мятежниками, революционерами».
Но, к сожалению, сказал председатель, образ Люцифера не вполне согласуется с материалистическим мировоззрением, что же касается Каина — его существование исторически не подтверждено. Поэтому было решено поставить памятник «человеку, в течение двух тысяч лет презиравшемуся капиталистическим обществом, предтече мировой революции — Иуде Искариоту...»
Наблюдатель пишет, что даже в окружавшей оратора распропагандированной толпе не все разделяли его мнение. Слышались какие-то протестующие возгласы, некоторые истово крестились. Когда настал момент открытия памятника и покров упал к ногам присутствующих, их взорам открылась буро-красная гипсовая фигура человека — больше натуральной величины — с искаженным, обращенным к небу лицом, судорожно срывавшего с шеи веревку.
Если это не вызов Богу и не гимн сатане — то что? Нелишне будет, наверное, упомянуть и о бронепоезде, команда которого участвовала в параде. Он носил имя Карла Маркса и возглавлялся матросом Балтийского флота. Келеру довелось путешествовать на нем, и его описания тоже плохо вяжутся с нашими устоявшимися стереотипами о «комиссарах в пыльных шлемах».
Поезд, пишет Келер, был первоклассный, заграничной работы, с пушками, помещенными во вращающейся бронированной башне, пулеметами и тремя пульмановскими вагонами. На особой платформе помещались аэроплан и автомобиль. В одном из вагонов находилось особое купе, обитое шелками и увешанное картинами, с полом, покрытым персидским ковром. Купе это занимала некая дама, бывшая в команде заведующей хозяйством, пулеметчицей, «советчицей» командира и «сестрой милосердия» одновременно. Остается только догадываться об источниках такой роскоши...
Гражданская война дала многочисленные примеры изощренного религиозного изуверства. Одно из доказательств широкого распространения этих жутких явлений — «доказательство крепкое своей проверенностью очевидцами, ошеломляющее своей незамаскированной жестокостью и издевательской наглостью», — опубликовала газета «Ялтинский вечер» в феврале 1920 года (4).
В конце мая 1919-го Белая армия вела бои за обладание Мелитополем. Эта операция была возложена на Сводно-гвардейский полк под командованием полковника Лукошко, в состав которого, в частности, входил 4-й стрелковый гвардейский батальон. Им противостояли части знаменитой дивизии Дыбенко. 2 июня, в районе села Черниговка Бердянского уезда рота четвертого батальона под командованием полковника Ухтомского вела бой с превосходящими силами противника. Во время отступления князь Ухтомский был ранен, и когда стало ясно, что вынести его не удастся, он, во избежание пыток, которым мог подвергнуться в плену у красных, приказал одному из офицеров застрелить его, что и было выполнено. Кроме Ухтомского, на поле боя был оставлен еще 21 человек — раненые и убитые.
Через два часа деревня была взята фланговым ударом двух сотен кубанских казаков из частей генерала Виноградова. Были найдены тела всех 22 оставленных ранее бойцов. Но — в каком виде! На всех трупах осмотр обнаружил следы ритуального религиозного глумления. Самое святое для христиан — крестные страдания Спасителя — всегда служили объектом самых неистовых проклятий христоненавистников. Издеваясь над жертвами, они символически повторяли страшное преступление богоубийства, подтверждая свое отвержение Сына Божиего. Множество подобных мучеников канонизировано Православной Церковью, и память о них свято чтится верующими... Так вот — на всех 22 трупах оказались пробиты ладони и ступни (язвы от гвоздей, прободавших руки и ноги Спасителя), проколот левый бок (рана, нанесенная Христу римским стражником), и на лбу сорвана полоска кожи (след тернового венца). Кощунство было произведено как над трупами, так и над живыми еще людьми, скончавшимися во время этой пытки.
Страждет и трепещет сердце человеческое, когда приходится говорить о столь печальных событиях. Повторюсь еще раз, «паки и паки реку» — не для того, чтобы призывать к отмщению, ворошу я страницы забытого прошлого. «Мне отмщение, и Аз воздам», — провозгласил Господь, оставив на нашу долю милосердствовать о павших и бдеть, дабы не повторялось, умножаясь, зло.
Уроки истории, страдания ушедших поколений обязывают живущих к делам веры и благочестия — и грош нам цена, если мы не усвоим должных выводов, не положим в основание нашей жизни добытый великими страданиями и обильной кровью опыт...
ЛИТЕРАТУРА
1. Жевахов Н. Д. Воспоминания. Т. 2. Новый Сад, 1928, с. 162. Все последующие цитаты взяты из глав 26—35 этого издания.
2. Kehler Henningе. Der Rote Garten. — Berlin, 1921.
3. См. газету «Руль» от 3 июля 1921 г.
4. См. также Бостунич Г. Масонство и русская революция. Правда мистическая и правда реальная. Новый Сад, 1922.
Отредактировано Сельскийпастырь (2007-11-27 12:54:03)
